«Когда говорят «любовь», я рядом представляю слово «Родина» Эмилия Оганесян
Моя галерея интересных людей пополнилась еще одним портретом. Это Эмилия Оганесян, успевшая в свои 20 лет написать книгу.
Долгожданно-теплый весенний день… Я сижу на скамейке у нашего драматического театра, который стал для меня местом встреч с интересными людьми. Мимо проходят люди, вдруг в глаза бросается симпатичная девушка, идущая спокойной энергичной деловой походкой. Никакой рисовки, никакого естественного для ее возраста ожидания в глазах, когда же заметят ее красоту. Такая юная и такая самодостаточная, подумалось мне. Я чисто интуитивно узнала ее и не ошиблась. Завязалась беседа. Эмилии 20 лет, она родом из села Азатан, о красоте которого она говорит с гордостью и большой теплотой.
Сейчас Эмилия живет в Гюмри и учится на финансовом факультете Гюмрийского филиала Государственного экономического университета Армении, что меня несколько удивило: финансист (казалось бы, такая сухая профессия) пишет книги. Но, как, улыбаясь, сказала мне моя собеседница, она очень любит свою профессию, хотя временами математика мешает ей писать, но она старается «сбалансировать» эти два, на первый взгляд, несовместимые понятия. По ее словам, если она занята сложными расчетами или еще чем-нибудь, и вдруг ее решает посетить капризная муза, она откладывает все свои дела. В семье Эмилии никто до нее серьезно не занимался писательской деятельностью, разве что бабушка когда-то писала, но ее записи скорее были очень личного характера, как отметила Эмилия, «под подушку».
«Что стало толчком для того, чтобы Вы начали писать?», — задала я сам по себе напросившийся вопрос. Как рассказала мне моя собеседница, первая проба пера у нее была в 4-м классе, когда задавали сочинения, она старалась писать красивыми предложениями, придавать своим детским сочинениям романтический характер. Потом ей расхотелось писать, лет 6 она об этом даже не вспоминала, затем, когда выросла, начала записывать все, что с ней происходило, потом снова перестала писать. «Когда началась война, я не думала писать о ней. Я старалась запомнить свои мысли, чтобы потом, когда окончится война, как мне казалось, дней через 5, 10, записать их. Но война длилась 44 дня… И я каждый день 44 дня и 2 месяца записывала свои чувства, мысли, виденное, пережитое – все, что происходило со мной и вокруг меня. Писала, писала и вдруг увидела, что независимо от меня получилось нечто целое, нечто, что я сама до конца не понимаю».
«О чем Ваша книга с таким на первый взгляд, безнадежным названием «Приходи, хотя поздно»?» – спросила я у своей собеседницы. Как рассказала мне Эмилия, а рассказывает она очень эмоционально, ее книга – взгляд на войну с тыла. Она о ее селе; но, по словам писательницы, село – скорее собирательный образ всех сел и городов Армении; каким оно было светлым и радостным до войны, каким стало тревожным во время войны, каким трагическим после. Она вспоминает священников своего села: в Азадане две церкви: католическая и апостольская, о том, что во время войны церковь никогда не пустовала, о том, как иерей Макар Галамдарян и иерей Микаел Домбуриан поддерживали вдов и матерей, потерявших детей, видела, как перед выходом к пастве они долго и молча набирались силой, чтобы изо дня в день, все 44 дня находить слова утешения, которые хоть на короткое время могли бы принести умиротворение в души жаждущих покоя.
Иерей Микаел Домбурян
Иерей Макар Галамдарян
Я вдруг вспомнила, что после землетрясения 1988 г. я не видела в Ленинакане (ныне Гюмри) ни одного священника. А ведь тогда люди очень нуждались в утешении… Быть может виною была Советская власть? Не знаю… Сейчас принято все сваливать на Советскую власть, не мне судить…
«Что Вы хотели сказать своей книгой, в чем ее идея», — поинтересовалась я. На что последовал ответ: «В первую очередь, я хотела показать, как после войны меняется оценка произошедшего, как меняется человек, его мышление, как меняется его отношение к людям, пусть даже незнакомым, как человек, который не очень ценил Родину, становится истым патриотом».
«Что такое для Вас патриотизм, о котором сейчас так много говорят?», — спросила я. Моя собеседница вдруг особенно разволновалась. «Я не могу найти ответ на этот вопрос, потому что, когда я говорю о Родине, во мне все переворачивается. Это началось после войны, а после потери Арцаха, я стала особенно сильно любить свою Родину. Когда говорят «любовь», я рядом представляю слово «Родина». Я боюсь за каждый клочок земли, за каждый кустик, боюсь, что завтра все может быть не наше. На днях я была в Сюнике, я не могла наглядеться на Сюникские горы, я не променяла бы их ни на один архитектурный шедевр».
Мы попрощались, напоследок, как водится, я пожелала своей юной собеседнице успехов. Я уходила с каким-то непривычным для последнего времени светлым чувство, что не все потеряно, что есть люди, которые могут любить свою больную Мать так же, как любили бы ее здоровую и счастливую, что есть люди, которые не оставят в беде свою растерзанную Родину и будут служить ей верно и преданно… Дай Бог, чтобы я не ошиблась…
Карине Мкртчян
